Четыре тысячи недель. Тайм-менеджмент для смертных - Оливер Беркман

себя крошечной частью огромной истории, в которой его далекие предки были для него почти такими же живыми, как и его собственные дети. Мы можем утверждать все это с некоторой уверенностью, потому что и сегодня иногда встречаем островки глубокого времени - в те моменты, когда, по словам писателя Гэри Эберле, мы соскальзываем "в царство, где всего достаточно, где мы не пытаемся заполнить пустоту в себе или в мире". Граница, отделяющая "я" от остальной реальности, становится размытой, а время замирает. "Часы, конечно, не останавливаются, - пишет Эберле, - но мы не слышим их тиканья".

У некоторых людей это происходит во время молитвы или медитации, или при виде великолепных пейзажей; я уверен, что мой сын провел в таком состоянии все младенчество и только сейчас начинает выходить из него. (Пока мы не приучим их к расписанию, младенцы - самые "целеустремленные" существа, что, наряду с недостатком сна, может объяснить потусторонность первых месяцев жизни с новорожденным: вас перетаскивают из часового времени в глубинное, хотите вы этого или нет). Швейцарский психолог Карл Юнг, посетивший Кению в 1925 году, отправлялся в поход в первых лучах рассвета, когда он тоже внезапно погрузился в безвременье:

С невысокого холма в этой широкой саванне перед нами открылась великолепная перспектива. До самой кромки горизонта мы видели гигантские стада животных: газели, антилопы, гну, зебры, бородавочники и так далее. Пасущиеся головы кивали, стада двигались вперед, как медленные реки. Не было почти никаких звуков, кроме меланхоличного крика хищной птицы. Это была тишина вечного начала, мир, каким он был всегда, в состоянии небытия... Я отошел от своих спутников, пока не скрыл их из виду, и наслаждался ощущением полного одиночества.

 

Конец вечности

Однако есть один огромный недостаток в том, что вы так мало задумываетесь об абстрактной идее времени, а именно: это сильно ограничивает ваши возможности. Вы можете быть мелким фермером, полагаясь на времена года в своем расписании, но вы не можете быть кем-то другим, кроме мелкого фермера (или ребенка). Как только вы захотите координировать действия более чем нескольких человек, вам понадобится надежный, согласованный метод измерения времени. Широко распространено мнение, что первые механические часы были изобретены средневековыми монахами, которые должны были начинать утренние молитвы еще в темноте, и им нужен был какой-то способ обеспечить, чтобы весь монастырь проснулся в нужное время. (Более ранние стратегии включали в себя поручение одному из монахов бодрствовать всю ночь, наблюдая за движением звезд - эта система работала только тогда, когда не было облачно, и монах, дежуривший ночью, не засыпал). Подобная стандартизация и наглядность времени неизбежно побуждает людей воспринимать его как абстрактную вещь с независимым существованием, отличным от конкретных занятий, на которые можно потратить время; "время" - это то, что тикает, пока стрелки движутся по циферблату часов. Промышленную революцию обычно приписывают изобретению парового двигателя; но, как показывает Мамфорд в своем опусе 1934 года "Техника и цивилизация", она также, вероятно, не могла бы произойти без часов. К концу 1700-х годов сельские крестьяне хлынули в английские города, устраиваясь на работу на мельницы и фабрики, каждая из которых требовала координации действий сотен людей, работающих по фиксированным часам, часто шесть дней в неделю, чтобы поддерживать машины в рабочем состоянии.

Если думать о времени абстрактно, то естественно начать относиться к нему как к ресурсу, который нужно покупать и продавать и использовать как можно эффективнее, как уголь, железо или любое другое сырье. Раньше рабочим платили за нечетко определенный "рабочий день" или на сдельной основе, получая определенную сумму за тюк сена или за зарезанную свинью. Но постепенно все большее распространение получала почасовая оплата , и владелец фабрики, который эффективно использовал рабочее время своих рабочих, выжимая из каждого работника как можно больше труда, получал большую прибыль, чем тот, кто этого не делал. Более того, некоторые язвительные промышленники стали считать, что рабочие, которые недостаточно усердствуют в работе, буквально виновны в краже. "Разные люди меня ужасно обманывают", - писал в 1790-х годах железный магнат Амброз Кроули из английского графства Дарем, объявляя о своей новой политике вычета из зарплаты за время, потраченное на "курение, пение, чтение новостей, споры, разногласия, все, что не относится к моему бизнесу [или] любое безделье". По мнению Кроули, его нерадивые сотрудники были ворами, незаконно угощавшимися контейнерами с конвейера времени.

Не нужно верить, как иногда кажется Мамфорду, что во всех наших сегодняшних бедах, связанных со временем, виновато только изобретение часов. (И я, конечно, не стану ратовать за возвращение к образу жизни средневековых крестьян). Но порог был перейден. Раньше время было лишь средой, в которой разворачивалась жизнь, материалом, из которого она состояла. После этого, когда "время" и "жизнь" в сознании большинства людей были разделены, время стало вещью, которую вы используете, и именно этот сдвиг служит предпосылкой для всех уникально современных способов, которыми мы боремся со временем сегодня. Как только время становится ресурсом, который нужно использовать, вы начинаете чувствовать давление, будь то от внешних сил или от себя самого, чтобы использовать его хорошо, и ругать себя, когда вам кажется, что вы потратили его впустую. Когда вы сталкиваетесь со слишком большим количеством требований, легко предположить, что единственным ответом должно быть более эффективное использование времени - стать более эффективным, заставлять себя работать больше или работать дольше, как если бы вы были машиной времен промышленной революции, - вместо того чтобы задаться вопросом, не являются ли сами требования необоснованными. Становится соблазнительной попытка мультитаскинга, то есть использования одной и той же порции времени для двух дел одновременно, как одним из первых заметил немецкий философ Фридрих Ницше: "Человек думает с часами в руке, - сетовал он в эссе 1887 года, - даже когда он ест свой полуденный обед, читая последние новости фондового рынка". Проецировать свои мысли о жизни на воображаемое будущее становится гораздо более интуитивно понятным, и вы с тревогой думаете, будут ли события развиваться так, как вы хотите. Вскоре ваше чувство собственного достоинства оказывается полностью связанным с тем, как вы используете время: оно перестает быть просто водой, в которой вы плаваете, и превращается в нечто, над чем вы чувствуете, что должны доминировать или контролировать, если хотите избежать чувства вины, паники или переполненности. Название книги , которая на днях попала ко мне на стол, как нельзя лучше подводит итог: Master Your Time, Master Your Life.

Основная проблема заключается в том, что такое отношение ко времени создает подстроенную игру, в которой